После пяти лет молчания любимый многими канадский дуэт Junior Boys выпустил новый альбом под странным названием «Big Black Coat» (Большое черное пальто). DJMag решил разобраться, что все это значит и поговорил с половиной дуэта – Джерими Гринспаном.
 
 

Вы живете в Канаде и, в общем, понятно, почему звук на ваших альбомах получается таким «холодным». И все же, вы делаете это специально, или так выходит само собой?
Когда мне было 17 лет, я слушал много синтезаторной музыки. Вроде групп Kraftwerk и Japan или альбом John Foxx «Metamatic». Эта музыка была такой завораживающей и пугающей, она вызвала у меня в сознании образы из фильмов Дэвида Кроненберга и романов Джеймса Балларда. Все эти произведения искусства оказали на меня очень большое влияние, потому что я считаю, что c помощью всего этого «льда» и «холода» можно передавать множество разных эмоций.
 

Эта музыка тогда была прорывной и очень футуристичной…
C одной стороны – да, с другой, она очень хорошо отражала процессы, происходившие в восьмидесятых. Экономический и политический уклад в те времена менялся радикально. Для меня синти-поп и R&B очень интересны как раз своим, так скажем, вечным футуризмом, устремлением в будущее, которое никогда не наступит. Сейчас нам понятно, что будущее получилось немного не таким, как представляла его группа Kraftwerk. Мне всегда очень нравился синти-поп и я думаю, что этот стиль часть культуры, которая толкает нас к переменам и, следовательно, дальше в будущее.
 
Но сейчас все это звучит немного ностальгически, не так ли?
Да, это довольно забавно, сейчас все это можно назвать термином ретро-футуризм. Что касается ностальгии, то я одержим ею. Я до сих пор живу в городе, в котором вырос, именно потому, что воспоминания очень много значат для меня. Каждое здание, каждый переулок для меня наполнены особым смыслом и воспоминаниями. Это мои сокровища, и я думаю, что такие чувства не возможны, если ты всю жизнь не живешь на одном месте. И в моей музыке точно можно заметить ностальгию.
 
В вашем новом альбоме много отсылок к истории музыки. Как вы думаете, слушатель должен разбираться в ней или нет?
Конечно, нет. Я из того рода продюсеров, кто никогда не может приблизиться до конца к звуку, который он хотел бы создать. Может быть, мне не хватает знаний? Как бы то ни было, я создаю вещи только приблизительно такие, какие мне хотелось бы. И еще я не умею копировать чей-то саунд. Например, на песне «C’mon Baby» я пытался звучать, как DJ Mustard, но получилось совсем по-другому. Или первая песня на альбоме «You Say That», структура, аккорды – все позаимствовано у Gil Scott-Heron. Но не думаю, что кто-то послушает ее и скажет: «О, это же Gil Scott-Heron!»
 

А что для вас означает название «Большое черное пальто»?
Я довольно быстро написал музыку и стихи к этому альбому. И не сильно беспокоился об этом. Но вот на демо-прослушивании парни из звукозаписывающей компании попросили нас переписать всю лирику. С нами никогда такого не было. Но я опять очень быстро это сделал. И когда закончил, то понял, что все эти песни про того парня, который ошивается рядом с баром у моей студии. Я живу в таком небольшом постиндустриальном городе. И он наполнен такими вот парнями под завязку. Все эти ребята, которые боятся жить эмоциональной жизнью, которые боятся женщин, но при этом очень хотят их. Пальто – это такая метафора, про людей, которые изолируют себя от холода и от эмоций внешнего мира.
 
Разве черное пальто это не униформа для плохих парней?
Совсем нет. Я выбрал черный специально, вспоминая свои музыкальные корни. Все техно-ребята носили либо бомберы, либо тренчи. Черное пальто – униформа для любителей индастриала.
 
О’кей, но если ты писал песни с перспективы этих мрачных парней, то почему так часто используется слово детка (baby)?
Вот как раз, поэтому я его и использовал. Я хотел создать такую лирику, чтобы звучала как бы от человека, который плохо умеет выражать свои чувства словами. Слово «детка» для меня оперативное. Как бы междометие. В поп-музыке его используют направо и налево. У меня есть друг в Торонто, у него группа Russian Futurists. Я его как-то спросил про то, как писать стихи. Он мне ответил, что стихи – это всегда детка.
 

А ты сам идентифицируешь себя с этими вот парнями?
В некоторой степени. Но между нами есть одна разница. Эти люди, как я уже говорил, все время сидят в баре возле моей студии. Они все время выпивают, а я вообще не употребляю алкоголь. Можно сказать, что я вдохновлен алкоголизмом, но с другой стороны. У меня взгляд отстраненного человека.
 
Ты совсем не пьешь?
Нет, от алкоголя у меня ужасно кружится голова. Более того, она начинает кружиться от одного вида спиртного.
 

Электронная музыка часто звучит в барах и клубах. Алкоголь там обычно льется рекой. Получается, ты никак не связан с этой частью этого мира?
Я начинал свою клубную карьеру, когда в клубах было полно наркотиков. И да, я посвятил им довольно большую часть жизни. О чем, естественно, сильно жалею.