Brandt Brauer Frick Ensemble – амбиционный проект трех берлинских друзей: Даниэля Брандита, Яна Брауэра и Пауля Фрика. Работающий на стыке академической музыки и танцевальной электроники ансамбль впервые выступил в Москве с оркестром на открытии выставки Lexus Hybrid Art.
DJMag поговорил с трио о вдохновении, наследии немецкого андеграунда и славе.
 

Вчера на открытии Lexus Hybrid Art 2014 прошел ваш первый концерт с оркестром в Москве, это было очень круто, спасибо! А какие у вас ощущения?
Ян Брауэр: Так и не вспомнишь... Ха-ха! Да нет, было здорово оказаться в этом невероятном парке монументальных построек. Каждый из нас заглянул на выставку, нам понравилась экспозиция, и играть там было классно.
 
А что из экспозиции особенно понравилось?
Даниэль Брандит: Мне понравилась эта штуковина, которая вертелась (limits of everything by Conrad Showcross).
Ян Брауэр: Да, что-то вроде часового механизма, взаимодействующего со светом и изменяющего пространство. А еще мне очень понравилась работа с тенью, ну та, где разные штуковины набросаны в кучу, и на них направлен свет, и тень на стене похожа на какого-то человека, но она даже более реалистично выглядит, чем настоящая тень.
 
Это ваш третий визит в Москву?
Ян Брауэр: Вообще-то, нет.
 
Как было в прошлые разы, что запомнилось?
Пауль Фрик: Каждый раз в Москве был очень мощным. Здесь мы все время встречаем потрясающих людей. В наш первый визит мы играли в «Арме», на Mutek Moscow. Там был отличный лайн-ап. Первые два раза мы провели в Москве только одну ночь, ту, в которую играли, так что очень быстро и очень плотно все происходило. Но ребята были в Москве до этого с другим проектом.
Ян Брауэр: Да, и так каждый раз. Быстро и мощно! (смеется)
 
Может, вспомните какую-нибудь московскую историю?
Даниэль Брандит: У меня есть московская история! Я как-то диджеил в after-hours клубе, а потом, бах, – не помню, как доигрывал 3 последних трека, и проснулся в снегу перед клубом незадолго до вылета.
 
Это, можно сказать, типичная московская история. Я уверена, вас об этом спрашивали миллион раз, но как же все-таки все началось? Расскажите о ваших личных путешествиях до того, как появился BBF?
Даниэль Брандит: Ну, каждый из нас в какой-то момент родился, и в какой-то момент мы все встретились. С Яном я познакомился в школе, в школьной группе, мы играли всякие поп-хиты, соул-хиты, рок-хиты и просто хиты. Потом мы создали электронный проект, в нем у каждого из нас был собственный персонаж, а потом был еще один проект, тогда мы уже начали использовать реальные инструменты вместе с электронным звуком. А потом мы познакомились с Паулем на Myspace, он уже занимался чем-то похожим на то, что мы делаем сейчас. Он занимался современной классической музыкой, и мы подумали, почему бы не встретиться и не поиграть вместе. Ну и встретились, поджемили и поняли, что надо делать группу!
 
Я скорее спрашивала про важные этапы, моменты для каждого из вас по отдельности. Что привело вас туда, где вы есть?
Пауль Фрик: Я, сколько себя помню, всегда хотел делать музыку, даже в детстве отплясывал под мамины пластинки. Это такой бесконечный процесс, какого-то особенного момента, который все для меня изменил не было, звучит как очень скучная история. Скажем так, для меня все изменилось, когда я встретил Яна и Даниэля, именно таких рябят я искал всю свою жизнь. Ха-ха-ха!
Даниэль Брандит: Ха-ха! Да! Мы – те самые!
Пауль Фрик: До этого я играл примерно в 20 разных командах, иногда все вроде классно, и музыка хорошая рождается, но, если нет взаимопонимания между людьми, вряд ли группа просуществует долго. С Яном и Даниелем мы в прекрасном балансе, мы хорошо понимаем друг друга, и процесс создания музыки – настоящее удовольствие. Просто раньше я как будто метался между двумя разными мирами – авангардная академическая музыка и что-то, что бы оценили мои друзья (ха-ха), немного хип-хопа, немного хауса, а тут получилось совместить все и сразу.
Даниэль Брандит: Ну что, хочешь еще историй? У меня был особенный момент. Я тоже все время занимался музыкой, сколько себя помню. А однажды услышал что-то из 4hero, этих drum`n`bass парней конца 90-ых, и мне показалось, что у них отлично получается. Это, наверное, была первая встреча с электронной музыкой, использующей аналоговые инструменты, ну, по крайней мере, так я тогда это слышал, и меня зацепило, и я решил, что хочу делать что-то такое.
Пауль Фрик: Да, у меня, кстати, было что-то похожее с The Roots. Я увидел их лайв в 99 году в Берлине и просто обалдел, что кто-то так круто перекладывает хип-хоповские биты на живые барабаны. Да, пожалуй, это и было точкой отсчета в этом направлении.
Ян Брауэр: Я согласен с тем, что Поль в начале сказал. Нет ощущения прохождения через какие-то «важные точки», нет каких-то основных моментов. Конечно, когда у тебя выходит первый альбом, это важно, но на самом-то деле ты знаешь об этом за год до его выхода, и, когда это, наконец, случается, ты уже занят чем-то другим. Так что это нон-стоп движение скорее.
 
Ну, раз мы коснулись вопроса взросления и персонального пути музыканта, расскажите о своих любимчиках в прошлом, и кого вы слушаете сегодня?
Пауль Фрик: Сначала мне очень нравились всякие хиты 70-ых, ну, Motown, The Supremes, Marvine Gaye, Diana Ross, Stevie Wonder. Потом, лет с 7 до 10, я был полностью поглощен классикой – Моцарт, Бах, эти ребята. Мои одноклассники надо мной посмеивались из-за этого, потом металл и хард-рок, и блюз. Ну, например, я любил Kyuss – отличная команда, можно сказать, они изобрели stoner rock.
 
Stoner rock? Надо будет с ними познакомиться получше.
Пауль Фрик: Да, обязательно! Их гитарист стал потом фронтмэном в Queens of The Stone age. Да, а вам парни, кто нравился?
Даниэль Брандит: Я обожал Майкла Джексона и Билли Джоела, ну и тому подобное… в смысле, они, конечно, очень разные. Еще мне Элтон Джон нравился.
 
Элтон Джон?!
Даниэль Брандит: Да, мои родители часто ходили на разные концерты, и мне нравилось. Я в детстве слушал то, что у родителей играло, а это, в основном, был всякий рок-н-ролл из 60-ых, потом для меня начался джаз, а потом уже электроника. На самом деле все, что угодно, у меня были разные фазы, только рок, только джаз. А теперь это все вместе одновременно. Ну, разве что, за исключением хауса, теперь он вычеркнут из моего списка. К черту хаус! Прости DJMag.
 
Ян?
Ян Брауэр: Что мне нравилось?
Пауль Фрик: Джордж Майкл?
Ян Брауэр: О, Джордж! Я все еще его люблю.
 
Отлично, так и запишу, Дж. Майкл, Элтон Джон, Майкл Джексон, идет? Ха-ха!
Даниэль Брандит: Нет, запиши так: М. Джексон, Дж. Майкл и Майкл Джордан. Вот так точнее будет.
Даниэль Брандит: И Prince еще, он классную музыку делал.
Ян Брауэр: Мне нравился Херби Хэнкок, всякий джаз, Франк Заппа, экспериментальный рок.
 
А где вы ищете новую музыку? Часто Shazam используете? По-моему, это гениальное изобретение!!!
Пауль Фрик: Ну, самый главный источник – это магазин. Заходишь туда на полдня и копаешься в виниле. Ну и интернет, конечно, в помощь. Последнее время часто подмечаю что-то на NTS radio, слышу что-то хорошее, и руки тянутся к shazam – это в самом деле невероятное изобретение! Еще мы часто подмечаем что-то, когда мы в туре, разных музыкантов, которые играют с нами. Ну и мы делимся всей музыкой друг с другом, так что, группа – это такой музыкальный мультипликатор.
 
В России есть такое уникальное явление, как русский рок. Трудно описать это направление словами, но для него очень большое значение имеют тексты и определенное культурное наследие. Для многих, родившихся в СССР, он стал своего рода трамплином в прекрасный мир музыки. А у вас есть связь со старой немецкой поп-сценой? Что на вас повлияло?
Ян Брауэр: Конечно! Больше, чем мы себе представляем.
Даниэль Брандит: Да, конечно, есть куча немецких команд, на которых все выросли.
Пауль Фрик: И, конечно же, классическая музыка! В Германии эта традиция очень сильна, все время происходят какие-то концерты. Для меня большую роль сыграли команды из 80-ых и 90-ых, при том, что наткнулся я на них сильно позже. Can, например. Помню, увидел про них документалку, мне тогда лет 15 было, и мне очень понравилось то, что они делали, ни на что не похоже, а потом забыл. Сейчас это одна из моих любимых команд, еще D.A.F или Palais Schaumburg – тоже отличные. Кое-что из Einstürzende Neubauten.
Даниэль Брандит: А мне нравится русская группа «Дыщь-Дыщь»!! Правда! Видел их живьем, очень круто!
 
Вы участвовали в мощных коллаборациях с такими музыкантами, как Om`mas Keith, Emika, Jamie Lidell и многими другими. В итоге получились очень разные по стилистике вещи. Как все работает? Вы выбираете или вас выбирают? Чего вы ждете от этих проектов?
Пауль Фрик: Мы выбираем, и нас выбирают.
Даниэль Брандит: Ну, на альбоме в основном мы выбирали.
Пауль Фрик: Да, мы сначала записали несколько инструментальных вещей, потом сделали пару ремиксов, а потом составили что-то вроде wish-list с именами музыкантов, с которыми хотели бы поработать. С некоторыми мы были знакомы, с Ниной, например (Нина Кравитц). Нам хотелось попробовать максимально разные направления, что из этого получится. Пять музыкантов, принявших участие в работе над альбомом, из 5 разных стран. С Омасом получилось так: мы услышали запись Thundercat, и в аннотации там что-то было про бэквокал, который нам очень понравился, отправили ему зарисовочку, буквально на коленке сделанную… и только потом узнали, что он только что получил грэмми, и продюсировал таких монстров, как Эрика Баду и Франк Оушен, и All dirty Bastard, и еще много чего. Ну вот. Он ничего не ответил. А спустя 3 месяца прислал нам что-то невероятно крутое. Это, конечно, был самый странный опыт совместной работы, потому что мы все записали, ни разу не встретившись, нам даже не пришлось просить его что-то поменять. Jaime тоже был в первых строках нашего виш-листа. До записи мы с ним дважды играли вживую. Нину мы пригласи в студию, попросили ее полчасика поорать и, вообще, дать волю чувствам, заперли ее и ушли, ну, научили ее еще одному немецкому слову…
 
Какому?
Пауль Фрик: Verwahrlosung… Это название трека. По-немецки оно означает угасание, распад. На немецком у него очень особенный окрас… Это была достаточно простая для нас коллаборация. (Все смеются)
Ян Брауэр: Гудрун Гут! Она была у истоков немецкой андеграундной сцены, была одной из создателей Einstürzende neubauten, лидером культовой немецкой команды Malaria.
 
О! Я их очень люблю!
Даниэль Брандит: А еще она испекла для нас печенье! Ха-ха!
 
Ну, а любимый проект? С кем?
Даниэль Брандит: C Оммасом мы поехали в тур, поэтому это был особенный проект. Он на какое-то время тоже стал частью нашей команды, это было здорово. Прекрасный опыт.
Пауль Фрик: 10 тысяч километров, 7 парней в одном автобусе, очень грязно… Ха-ха!
Ян Брауэр: Он только что отхватил грэмми!! Ха-ха!
Пауль Фрик: Хорошие времена!
 
Я как-то видела ваш лайв с этим парнем по имени Beaver. Что за птица, какая у него история?
Даниэль Брандит: О! Beaver, этого мы никому не расскажем.
Пауль Фрик: Мы его встретили в Монреале. Один из самых эксцентричных людей, что я в жизни встречал. Ну, мы как-то тусанули вместе, и выяснилось, что у него несколько групп, еще он управляет рестораном, в довершении всего он еще и художник. Ну, мы решили поиграть вместе, и все прошло на ура. Теперь мы записываем альбом вместе, и, вроде, получается здорово.
Даниэль Брандит: Он отлично вписался в проект. Он пишет интересные необычные тексты, это не так уж часто встречается. Нам нравится с ним работать, потому что он ничего особенно не боится, ему интересно работать с собственным голосом.
Пауль Фрик: Да, иногда мы по 10 часов записываем только вокал, не каждый выдержит такое.
 
По поводу текстов. Я знаю, что многие музыканты считают, что тексты это так, довесок к музыке, а у вас с этим как?
Даниэль Брандит: Я считаю, что тексты – это очень важно. Столько песен написано, и все одно и то же: «…о, люблю тебя, умираю … бла-бла-бла» – да ну к черту это все, достало, правда. Можно же то же самое совсем иначе выразить, чтобы интересно было. Сейчас еще есть такой тренд, особенно на независимой музыкальной сцене, что текст есть, но он как-то заблерен, только ощущение от него. Мне, на самом деле, не очень нравится, мне кажется круто, когда текст слышно, и это текст хороший, сильный, важный.
 
Так, ну, а если вернуться к Brandt Brauer Frick Ensemble, что это вообще такое? Как-то неудобно это называть вашим сайд-проектом, слишком уж большая история.
Пауль Фрик: Да уж, ха-ха! Проектик BBFE требует огромной работы, но создает красивую динамику. Мы провели много бессонных ночей, работая над аранжировками. В отличие от трио, где все более или менее под контролем, здесь все запросто может пойти не так. А какой был вопрос? А, точно, нет, совершенно точно не сайд-проект, просто два отдельных проекта – констелляция.
 
Когда ищешь о вас информацию онлайн, в большинстве случаев пишут BBF – это классическое техно, сыгранное на акустических инструментах. Звучит не совсем четко, что скажете?
Пауль Фрик: Да, нам не нравится такое определение. Мы никогда не планировали просто транслировать техно, которое существует, мы всегда пробовали новое, двигались в разных направлениях. Некоторые наши композиции больше предназначены для камерного зала, чем для танцпола. Предполагается, что зритель как бы погружается в гипноз, вслушивается в детали, ну, это больше с BBFE, конечно, а с BBF мы, конечно, пытаемся взорвать танцпол, ха-ха. Так что я бы назвал нашу музыку эмоциональной музыкой для тела, что-то, что проникает и в сознание, и в мышцы. Мы сами сначала назвали эту музыку акустическим техно, но сейчас нас уже тошнит от этого определения.
Ян Брауэр: Ну да, в этом нет никакого смысла.
Пауль Фрик: То есть, там присутствует функционал из мира техно, но мы не на этом сосредоточены, там много всего намешано.
 
Ясно. Слушайте, на этот раз ничего конкретного не буду спрашивать, просто дам вам тему, а вы сами думайте. Итак, тема – слава. Как у вас с этим делом?
Ян Брауэр: Слава? Ну, мы тут сидим, поджидаем ее. Ха-ха!
Пауль Фрик: Да, иногда что-то происходит, и кажется, вот она – СЛАВА, а потом ты дома, один и опять совсем незнаменитый.
Даниэль Брандит: Да, этим все сказано.
 
Ужасно то, что мы никак не можем законсервировать то чувство, ну знаете, когда первый раз слышишь какой-то трек. Как быть с собственной музыкой, чтобы она не наскучила?
Пауль Фрик: Да, иногда я мечтаю, что мог бы услышать некоторые вещи в первый раз.
Ян Брауэр: Когда все время работаешь над собственными вещами, ужасно приедается, да. Но нас трое, и каждый вносит что-то новое.
Пауль Фрик: Ну, единственное решение – делать что-то новое. Или по-новому. Работать с приглашенными музыкантами.
Ян Брауэр: Ремиксы – это всегда весело. Новый материал, чужое звучание… и мы тоже могли бы попробовать что-то в этом направлении.
 
У вас контракт с K7 – лейблом, которому не нужно особенного представления, а что это за Gym Label?
Пауль Фрик: Это наш собственный маленький лейбл. Мы создали его в узком кругу друзей. Мы выпускаем не так много всего, но то, что выходит – это объект любви.
Ян Брауэр: Это скорее всякий клубный андеграунд. Хотя первое, что мы выпустили, были наши вещи.
Пауль Фрик: Еще большое значение имеет изображение, картинка лейбла. Музыка должна как-то перекликаться с изображением такого качка с гантелей (голова всегда разная). Основной критерий как раз такой. Так что это про физиологичную музыку, музыку тела. Совсем скоро мы выпустим альбом Dollkraut. Мы долго этого ждали и очень этому рады! Надеемся, все полюбят его так же, как и мы! Сначала мы выпустили несколько EP, только винил! Мы были своего рода виниловыми фетишистами, но потом подумали, что это как-то неправильно, что нужно давать разные опции. Этот альбом – первый полноценный альбом, который выйдет на Gym.