На днях общественность была чрезвычайно возмущена тем, что в ЦДХ уже целое лето идёт липовая персональная выставка художника по имени Бэнкси. Художник узнал об этом только сейчас и был крайне удивлён, что на его имени так открыто и без зазрения совести наживаются в России, не поставив его в известность.

Москва любит масштабно повторять креативные находки петербургской богемы. Я сразу вспомнил 31 декабря 1994 года и моё знакомство с Тимуром Новиковым на выставке фотографий Карла Лагерфельда. Мне 22 года. Я с удивлением узнаю, что в каморке под крышей с названием Новая Академия открывается выставка моего любимого модельера папы Карла. Прихожу туда и вижу чёрно-белые фотографии, утопающие в полумраке. Всё замечательно, стильно и минималистично оформлено. И тут ко мне подкатывает юркий человек с крючковатым носом и начинает спрашивать, нравится мне экспозиция или нет. Интересуется, как меня зовут. И спешит представиться сам: "Я -- Тимур, и это я всё организовал". В общем, знакомимся. Мне он, признаться, как-то не очень нравится, потому что кажется слишком суетливым. Но моя мама учила меня быть приветливым со всеми, а ещё Тимур дарит мне самодельную подборку с открытками Карла Лагерфельда -- мини-фото в сепии. А я очень люблю подарки! Вот мы и разболтались. Делюсь с ним, что просто обожаю Пьера и Джиля. Тимур тут же хвастается, что это его друзья, что он устраивал их выставку в Русском музее, и у него полно их работ. В доказательство отводит меня в какой-то закуток, приглашает присесть и приносит огромный, роскошнейший альбом Пьера и Джиля. "Вот, -- говорит, -- Можете посмотреть. Это их подарок мне". 
Надо ли объяснять, в какой эстетический восторг я прихожу... Я так погружаюсь в разглядываете арт-бука, что напрочь забываю и об открытии, и о Тимуре, который так и стоит надо мной, с улыбкой наблюдая, как жадно я исследую книгу. Не мешает, ничего не говорит. Терпеливо ждёт, когда я всё посмотрю. Потом, заметив, что я закончил, продолжает рассказ о том, как он дружит и ними, и как они ему благодарны за Русский музей. И что Кард Лагерфельд -- тоже его товарищ, как и Гас Ван Сант. Но я немного устал. Я пресыщен красотой и боюсь расплескаться. Мне не до разговоров с Тимуром. Мне надо переварить увиденное. Я забираю нежданные подарки. Хвалю выставку. Благодарно киваю на приглашение в гости. Согласно киваю предложению увидеться. Киваю на прощание... Ухожу и забываю.
Через пять лет я узнал, что моим собеседником был не просто какой-то там Тимур, а Тимур Новиков. Но тогда он уже ослеп и серьёзно изменился. Он уже не флиртовал с незнакомыми людьми, однако неизменным осталось то, что он звал в гости, а в гостях показывал кучу интересного искусства. Это в нём никуда не ушло, не пропало и весьма располагало к нему. А спустя много лет я узнал от одного из тех, кто организовывал вместе с Тимуром выставку Карла Лагерфельда, что та была не согласована с модельером -- тот о ней ничего не знал. Всю экспозицию Тимур с товарищем сделал с помощью заграничного фотоальбома и отечественных ножниц. Он вырезал фото из страниц арт-бука и вставил в рамы с паспарту. Ну и выдал за оригиналы. Создал правильное освещение, и voilà -- никто ничего и не понял, приняв за чистую монету. Так что всё, что сейчас происходит в Москве -- продолжение Санкт-Петербургской школы кураторов. Бэнкси столкнулся с настоящими Тимуровцами.