Интервью: Никита Елизаров

Интервью с Soundspecies у меня получилось случайно. Хозяин маленького независимого лейбла назначил мне встречу в маленьком лаунж-кафе, чтобы поговорить о фестивале, который он организовывал. Это мое любимое кафе в старом городе в Никосии, но сегодня его не узнать – оно забито смешными и юными хипстерами. Все дико накурены. Оказалось, что в этот вечер из Лондона приехала группа Soundspecies, и играют на вечеринке для своих. Soundspecies – два брата Оливер и Генри – плавно переводят DJ-set в свой перфоманс. Наговорившись со мной, хозяин маленького лейбла встает за клавиши. Он вообще не электронщик, но вписывается отлично. Дальше больше – присутствующий академический скрипач, поймав грув, достает скрипку. Ему предоставляется микрофон, и он терзает скрипку, извлекая из нее безумные эмбиент текстуры. Все сэмплируется на лету, процессится, вплетается в сет. Чуваки без конца договариваются о чем-то. Понятно, что это джем, импровизация, но звучит, как по нотам, а качество, как из студии. Мне хочется разобраться в том, что происходит, но какой-то мутный поляк присаживается мне на уши, и я решаю свалить на ДР знакомого скандального художника.

Через несколько дней я вылавливаю Оливера из Soundspecies сразу после их завершающего сета на Loop Festival. Оливер нереально высокого роста. Он открыт и дружелюбен.

Мы идем на сцену, и он начинает рассказывать мне об их оборудовании.

Оливер: Это MPC1000 – сэмплер, сиквенсер, драм-машина. Сюда мы загружаем все сэмплы, которые нам нужны для сета. Он позволяет создавать аранжировку на лету: запускаешь kickdrum, запускаешь snare, любые рифы, которые подойдут, миксуешь все это, выстраиваешь слоями, добавляешь фильтры, эффекты... Это и есть центр нашего setup.

Н.Е.: То есть, главный сиквенсер, а не лэптоп?

Оливер: Да, это реальная штука – она не виснет. У этого хоть есть USB, а то на старом, двухтысячном, нам приходилось таскать с собой zip-диски для каждой песни. А на лэптопе у нас запущен Logic, в котором мы пользуемся только сэмплером с дюжиной инструментов для той большой клавиатуры и send-эффектами, которые управляются с этой отстойной клавы M-Audio (она же звуковая карта). Вот еще моя бас-гитара – без нее никак. Мы часто играем с приглашенными музыкантами – это всегда добавляет приятный неожиданный слой нашему сету.

Н.Е.: Вы как-то планируете с ними выступление?

Оливер: Нет, это чистая импровизация, делают, что хотят.

Н.Е.: Но ты же как-то их контролируешь?

Оливер: Мы миксуем их живьем, добавляем эффекты. А если они играют что-то не то, их всегда можно отрезать (убирает фейдеры на микшере). Вот еще новая штука в нашем setup – это delay loop station. В нее мы посылаем лупы во время трека, а потом используем, чтобы создать связки между треками.

Н.Е.: Итак, какой у вас, в общем, рабочий процесс?

Оливер: Мы тратим много времени на работу в студии – preproduction. А потом живьем сводим все вместе, и получается каждый раз по-разному.

Н.Е.: Вот, что я хотел с тобой обсудить, так это, почему лично мне танцевальная музыка стала казаться скучной. Идеи две: либо потому, что я перестал принимать все подряд, либо потому, что она действительно стала скучной. Но не вся. Например, Buraka Som Sistema – это же скучно?

Оливер: Нет, не скучно – они круты.

Н.Е.: И я думаю, что это потому, что синтетическая эволюция западной танцевальной традиции постепенно уходила от той музыки, которая содержит первобытный танцевальный драйв. Поэтому совсем неплохо периодически освежать музыку истоками. И тут подойдет и kuduro, и afro rumba, и все, что происходит из Северной Сахары. И сегодня в вашем сете я услышал то же – что вы ближе к Африке. Вы осознанно это делаете?

Оливер: Клево! Тут две вещи... Что не так с танцевальной музыкой – это жанры. Всегда есть какой-то последний стиль – будь то drum'n'bass или dubstep. И люди следуют ему, как безумные, и чтобы сделать что-то «новое», они просто делают то же самое, но громче, быстрее, страннее... а потом просто переключаются на новый тренд. Я бы сказал, что 90% танцевальной музыки сейчас – это просто имитация. Они делают музыку не так, как чувствуют, даже тогда, когда она некоммерческая. Я в таком случае не понимаю, зачем вообще они делают музыку. Это главная причина, почему мне по большей части кажется скучным то, что происходит сейчас в танцевальной музыке – потому что это все скопировано. Так что, возвращаясь к твоему вопросу, когда мы пишем музыку, то делаем то, что приходит в голову, и не планируем попадать в жанры, и не думаем, как это будет продаваться, и то, что влияет на нас музыкально, появляется в наших треках интуитивно, а не осознанно. Я увлекаюсь африканской музыкой уже последние 5-10 лет точно. Она вся построена на ритмах, только оттуда ты можешь почерпнуть, как органично сплетать сложные перкуссионные паттерны с западной танцевальной музыкой, но это конечно надо чувствовать.

Н.Е.: Каким будет следующий тренд?

Оливер: Да я понятия не имею. Я не покупаю и не слушаю достаточного количества записей – это вообще работа диджеев, а не моя. Моя работа – делать собственную музыку.

Н.Е.: Ты играешь со своим братом, расскажи, как...

Оливер: О, вот он идет, Генри!

Генри не похож на своего брата. Во время сета он избегает eye contact с аудиторией. Он весь где-то там, в микшерах и сэмплерах. Deeply focused. Но в тот момент, когда он фокусируется на мне, я понимаю, что это крутейший чувак, у которого в сознании постоянно звучит какой-то свой собственный, очень правильный и ритмичный vibe. Его очень приятно слушать. Жаль, что в тексте эти харизматичные интонации не передать...

Генри: Привет, что происходит?

Н.Е.: Небольшое интервью.

Генри: Мы что – в эфире?

Н.Е.: Да. Тебя сейчас слушают два миллиона русских, скажи что-нибудь.

Генри: Spasibo.

Н.Е.: У вас с братом есть какое-то разделение обязанностей?

Генри: Нет, все происходит в очень свободной манере: кто-нибудь один предлагает идею, потом подключается второй или вообще целый бэнд – это еще до шести человек.

Оливер: Да, у нас есть еще большой бэнд Soundspecies, там, в Англии. В нем играют еще два наших брата.

Генри: Так что, идея может исходить от одного из нас или появиться, когда мы джемим все вместе. Формат того, что мы делаем, постоянно меняется, но если нам самим нравится, то это – Soundspecies.

Оливер: Можно сказать, что у нас два проекта под одним именем: один с живым бэндом и то, что ты слышал сегодня, только мы двое. Но философия одна – ритмоцентричная музыка вне жанров.

Генри: Да, это ритмичная музыка с эмбиентовыми текстурами. Единственное, что можно сказать о формате, мы с Оливером, как люди изначально с диджейским бэкграундом (остальные парни – все-таки живые музыканты), следим, чтобы музыка была танцевальной, выстраиваем композицию в соответствии с диджейской ментальностью.

Оливер уходит разбирать их оборудование.

Н.Е.: Давно ты диджеил?

Генри: Я начал почти двадцать лет назад. Мне было 14 лет, и я втянулся в acid house и techno. Я коллекционировал детройтский и чикагский саунд. Но у меня диджейская карьера не сложилась. Понимаешь, в Лондоне очень большая конкуренция. Нужно думать, как себя продвигать, нужно думать, что играть, чтобы быть успешным. Мне не нравится эта атмосфера соревнования – я люблю играть себе в удовольствие. В итоге я стал делать свою музыку. И это меняет отношение к тебе. Когда ты уже признан как музыкант, тебя вдруг начинают приглашать как диджея, но уже чтобы услышать то, что ты хочешь играть, а не чтобы ты поставил то, что они хотят услышать.

Н.Е.: Тебе что нравится из сегодняшних направлений?

Генри: Мне нравился дабстеп, когда он только появился, когда он был еще аналоговым и был ближе к дабу, собственно говоря. Теперь он слишком цифровой. Я все-таки аналоговый чувак в душе. А они теперь везде используют такой металлический бас. Меня этот звук как-то не греет.

Н.Е.: Это все из-за кетамина.

Генри: И не говори... Ты знаешь, вечеринки в Лондоне вообще перестали быть чем-то социальным. Теперь это что-то вроде, давайте соберемся вместе, удолбаемся в говно и будем по одному сидеть по углам, каждый сам по себе. Музыка – это просто послевкусие, а драгс – на первом месте. Фиг знает, я лично вообще не могу расслабиться, если музыка плохая... Слушай, я надеюсь, я не очень бубнил и сказал что-то стоящее? А то мне просто собираться нужно уже...

Н.Е.: Да все супер, спасибо.

Генри: Без проблем, чувак.